Вспомнить, подумать...

Дождь, дождь. Холодный осенний лондонский дождь. А она идет и идет, прижимая к груди свой нераскрытый зонт, идет неизвестно куда, без цели и смысла... Её нагоняют двое прохожих — они спешат укрыться от дождя. До нее доносится обрывок фразы: «...горький хлеб изгнания...» Она подумала: «Эмигранты. Такие же, как мы с мужем... С мужем?» К горлу подступает комок. Не хватало еще разрыдаться тут — на незнакомой улице, посреди чужого города.

Stefan Zweig (Austrian, 1881-1942)

Прохожие уже совсем близко: теперь, несмотря на шум дождя, их разговор слышится все явственнее.

— ...Проклятая война, проклятый Гитлер!

— То, что он напал на Россию, похоже, уберегло Англию от вторжения.

— Надолго ли?

У нее сжалось сердце. Она узнала их по голосам — давние знакомые, еще по Вене. Нельзя допустить, чтобы эти люди увидели ее такой растрепанной, промокшей до нитки. Начнутся вопросы... Поравнявшись с каким-то маленьким магазинчиком, она юркнула внутрь. Но по несчастной случайности венские знакомые поднялись на крыльцо того же магазина, явно решив переждать там дождь, внезапно превратившийся в ливень. Ситуация складывалась нелепейшая. Она стояла по одну сторону магазинной двери, те двое — по другую. Яснее ясного, было слышно каждое их слово. «А что, если им захочется войти внутрь?» — думала она.

( Collapse )



Friderike Maria Zweig (1882-1971)