Серен Кьеркегор (1813 — 1855)
— датский религиозный философ и писатель.
Серен Кьеркегор — философ, чьи труды повлияли на становление экзистенциализма и постмодернизма;
в своем эссе «Несчастнейший» он рассуждает о бессмысленности жизни и смерти, душевном отчаянии
прошлого, будущего и настоящего, и о том, какое последствие это оказывает на человека.
Эссе было опубликовано в 1842 году и вошло в первую часть известной работы «Или-или»
Незаконченный эскиз портрета. Художник: Нильс Кристиан Кьеркегор, 1840
«Мы, что живём отверженные и отторгнутые, как афоризмы в жизни, вне общения с людьми, непричастные к
их печалям и радостям, мы, что являемся не созвучием в жизненном шуме, но одинокими птицами в ночном
безмолвии, собравшимися один-единственный раз, дабы проникнуться назидательным зрелищем ничтожества
жизни, медлительности дня и бесконечной длительности времени, мы, дорогие Ευμπαρανεχρωνοτ (сотоварищи
в смерти), не верящие ни игре радости, ни счастью глупцов, мы, кто ни во что не верит, кроме несчастья.»
«Несчастный, стало быть, — тот, чей идеал, чьё содержание жизни, чья полнота сознания, чья настоящая
сущность так или иначе лежит вне его. Несчастный всегда отторгнут от самого себя, никогда не слит с
самим собой. Но отторгнутый от самого себя может, очевидно, жить либо в прошедшем, либо в будущем
времени. Этим в достаточной степени очерчена вся область несчастного сознания.»
«Человек, который надеется на вечную жизнь, в известном смысле — несчастный человек, поскольку он
отрекается от настоящего, но он несчастен не в строгом смысле слова, так как он слит с самим собою
в этой надежде и не приходит в столкновение с отдельными моментами конечности. Наоборот, если он
не слит с самим собою в надежде, но теряет свою надежду, снова надеется и так далее, то он отторгнут
от самого себя, не только в настоящем, но и в будущем, и тогда перед нами пример несчастного.»
«Но если надеющаяся личность хочет надеяться на будущее, которое не может стать для неё
действительностью, или вспоминающая — вспоминать время, которое не было действительностью
для неё, то перед нами истинно несчастные личности.»
«Его жизнь не знает никакого покоя и лишена всякого содержания, он чужд своему мгновению, чужд своему
будущему, потому что он уже пережил будущее, чужд и прошедшему, потому что прошлое ещё не пришло.
И вот он гоним, как Лето, к сумраку Гипербореев, к светлому острову Экватора, и он не может родить и он
вечно как рождающий. Одинокий, на самого себя покинутый, стоит он в безмерном мире, и у него нет
настоящего, где бы он мог почить, ни прошлого, по которому он бы мог тосковать, так как его прошлое ещё
не настало, как нет и будущего, на которое он мог бы надеяться, ибо его будущее уже прошло. И перед ним
— один лишь безмерный мир, как это Ты, с которым он в разладе; ибо весь остальной мир — как
одно-единственное существо для него, и это существо, этот неразрывный, назойливый друг — Непонимание.
Ему нельзя состариться, так как он никогда не был молодым, так как он уже стар; в известном смысле
ему нельзя и умереть, так как он ведь и не жил; в известном смысле ему нельзя и жить, так как он уже
умер; он не может и любить, потому что любовь всегда — в настоящем, а у него нет ни настоящего, ни
прошедшего, ни будущего, и в то же время он — восприимчивая душа, и он ненавидит мир, только потому,
что любит его; у него нет никакой страсти, не потому, что он чужд всякой страсти, но потому, что в
одно и то же мгновение у него и противоположная страсть, у него нет времени ни на что, не потому,
чтобы его время было занято чем-нибудь другим, а потому, что он совсем не знает времени; он бессилен,
не потому, что лишён силы, а потому, что собственная сила обессиливает его.»
Journal information