"Гумилёв, сын Гумилёва"- 4: ngasanova

Сын Анны Ахматовой и Николая Гумилева

Лев Гумилев - заключенный №739. Камышлаг.
Второй срок, четвертый лагерь.

В начале осени Гумилева отправили далеко на северо-восток, в Кемеровскую область, в район
нынешнего Междуреченска, где недавно открылся лагерь Камышовый. Камышлаг был меньше
Песчанлага, его население достигало 13 тысяч человек. Климат северо-восточных предгорий
Алтая был приятнее карагандинского, а работа (Гумилев трудился в основном на строительстве
жилья) легче. Кормили тоже намного лучше. Под Карагандой жили впроголодь, поэтому

Гумилев просил Ахматову прислать ему самой простой, но сытной пищи:
«концентраты гречневой, пшенной и гороховой каши с добавлением
маргарина составляют предел мечтаний».

Из Камышлага он писал, что присылать крупы теперь вовсе не надо, так как пищи довольно, хотя и
однообразной. Теперь он будет заказывать Ахматовой (а позднее и Герштейн) сало, масло, горчицу,
перец, финики, колбасу — «наша пища обильна, но однообразна, и ее необходимо скрашивать».
А чаще всего он просил прислать чай и махорку, без которых не мог жить.
В свободные минуты Гумилев любовался окрестными пейзажами, которые, как ни странно,
напоминали ему о любимом городе: «Сегодня я получил подарок — тетрадь в переплете и праздную
свой день рождения жареной рыбой и оладьями с сладким чаем. Погода хорошая, и золотая тайга
на соседних горах поблескивает в косых лучах солнца; над реками висит туман, и Город по освещению
похож на Малую Охту».

В предгорьях Алтая Гумилев провел почти два года. На фотографии 1953 года он выглядит несколько
моложе и бодрее, чем на карагандинской. В Камышлаге Гумилев носил номер Б-739. Номера, как и сами
особлаги, позаимствовали у нацистов, то есть использовали передовой европейский опыт.

Наталья Варбанец, «Птица». Эту фотографию она прислала Л. Н. в лагерь в 1955 году.

Судьба как будто посылала отцу и сыну одни и те же испытания:
арест, тюрьма, война и безответная любовь.
Несмотря на Длинные донжуанские списки Николая и Льва Гумилевых, была в жизни
каждого женщина по-своему единственная. Встреча с ней стала скорее несчастьем,
чем счастьем всей жизни, хотя Кто может это измерить и оценить?

Разные люди в разное время нашли этим женщинам одно и то же имя - «Птица».

Из письма поэта и переводчицы В. А. Меркурьевой:
«Я ее (Ахматову. — С.Б.) видела одну минуту - она открыла мне дверь - и ослепла.
Женщина-птица, руки легкие, в полете...»

Птицей называл Ахматову Пунин.

«Я однажды приехала в Разлив и заплыла далеко-далеко.
Николай Николаевич испугался, звал меня, а потом сказал мне:
“Вы плаваете, как птица”». «Милая птица»,
— писал он из Москвы в феврале 1927 года.

«Птица моя сизокрылая»,
«О, удивительнейшая из птиц»,
«О, сумасброднейшая из птиц»,
«О, строптивейшая из птиц»,
«О, сияющая добродетелями птица».
Так начинаются письма Льва Гумилева к Наталье Варбанец.