КУПЕЧЕСТВО – сословие, сложившееся из верхов посадского люда.
Основным источником его существования были торговля и предпринимательство.
Гравюра по рисунку Е. Корнеева.
«Собрание сибирских и китайских купцов у кяхтинского городничего».
1813.
Купеческий клуб помещался в обширном доме, принадлежавшем в екатерининские
времена фельдмаршалу и московскому главнокомандующему графу Салтыкову
и после наполеоновского нашествия перешедшем в семью дворян Мятлевых.
У них-то и нанял его московский Купеческий клуб в сороковых годах.
Василий Григорьевич Перов.
«Приезд гувернантки в купеческий дом».
1866.
Тогда еще Большая Дмитровка была сплошь дворянской: Долгорукие, Долгоруковы,
Голицыны, Урусовы, Горчаковы, Салтыковы, Шаховские, Щербатовы, Мятлевы...
Только позднее дворцы стали переходить в руки купечества, и на грани настоящего
и прошлого веков исчезли с фронтонов дворянские гербы, появились на стенах
вывески новых домовладельцев: Солодовниковы, Голофтеевы, Цыплаковы,
Шелапутины, Хлудовы, Обидины, Ляпины..
.
Гавриил Иванович Яковлев?
«Портрет купчихи».
1840-е.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
В старину Дмитровка носила еще название Клубной улицы - на ней помещались
три клуба: Английский клуб в доме Муравьева, там же Дворянский, потом переехавший
в дом Благородного собрания; затем в дом Муравьева переехал Приказчичий клуб,
а в дом Мятлева - Купеческий. Барские палаты были заняты купечеством, и
барский тон сменился купеческим, как и изысканный французский стол
перешел на старинные русские кушанья.
Ганс Гольбейн.
«Пляска смерти. Купец».
1524-1526.
Стерляжья уха; двухаршинные осетры; белуга в рассоле; "банкетная телятина";
белая, как сливки, индюшка, обкормленная грецкими орехами; "пополамные
растегаи" из стерляди и налимьих печенок; поросенок с хреном; поросенок с кашей.
Поросята на "вторничные" обеды в Купеческом клубе покупались за огромную цену
у Тестова, такие же, какие он подавал в своем знаменитом трактире. Он откармливал
их сам на своей даче, в особых кормушках, в которых ноги поросенка перегораживались
решеткой: "чтобы он с жирку не сбрыкнул!" - объяснял Иван Яковлевич.
Каплуны и пулярки шли из Ростова Ярославского, а телятина "банкетная" от Троицы,
где телят отпаивали цельным молоком. Все это подавалось на "вторничных" обедах,
многолюдных и шумных, в огромном количестве.
«Собакоголовые купцы с Адаманских островов торгуют фруктами и зерном».
Из «Книги чудес» Марко Поло.
1298.
Кроме вин, которых истреблялось море, особенно шампанского, Купеческий клуб
славился один на всю Москву квасами и фруктовыми водами, секрет приготовления
которых знал только один многолетний эконом клуба - Николай Агафоныч.
При появлении его в гостиной, где после кофе с ликерами переваривали в
креслах купцы лукулловский обед, сразу раздавалось несколько голосов:
- Николай Агафоныч!
Каждый требовал себе излюбленный напиток. Кому подавалась ароматная листовка:
черносмородинной почкой пахнет, будто весной под кустом лежишь; кому вишневая
- цвет рубина, вкус спелой вишни; кому малиновая; кому белый сухарный квас, а
кому кислые щи. - напиток, который так газирован, что его приходилось закупоривать
в шампанки, а то всякую бутылку разорвет.
- Кислые щи и в нос шибают, и хмель вышибают!
- говаривал десятипудовый Ленечка, пивший этот напиток пополам с замороженным
шампанским. Ленечка - изобретатель кулебяки в двенадцать ярусов, каждый слой
- своя начинка; и мясо, и рыба разная, и свежие грибы, и цыплята, и дичь всех сортов.
Эту кулебяку приготовляли только в Купеческом клубе и у Тестова,
и заказывалась она за сутки.
Е. Корнеев.
«Китайские купцы».
1809.
На обедах играл оркестр Степана Рябова, а пели хоры - то цыганский, то венгерский,
чаще же русский от "Яра". Последний пользовался особой любовью, и содержательница
его, Анна Захаровна, была в почете у гуляющего купечества за то, что умела потрафлять
купцу и знала, кому какую певицу порекомендовать; последняя исполняла всякий
приказ хозяйки, потому что контракты отдавали певицу в полное распоряжение
содержательницы хора.
Елизавета Меркурьевна Бём (Эндаурова).
«Иль военный, иль купец или добрый молодец».
Только несколько первых персонажей хора, как, например, голосистая Поля и красавица
Александра Николаевна, считались недоступными и могли любить по своему выбору.
Остальные были рабынями Анны Захаровны.
Реже приглашался цыганский хор Федора Соколова от "Яра" и Христофора из "Стрельны",
потому что с цыганками было не так-то просто ладить.
Цыганку деньгами не купишь.
И венгерки тоже не нравились купечеству:
- По-каковски я с ней говорить буду?
Иван Константинович Айвазовский.
«Гибель корабля. Крушение купеческого судна в открытом море».
1883.
После обеда, когда гурманы переваривали пищу, а игроки усаживались за карты,
любители "клубнички" слушали певиц, торговались с Анной Захаровной и, когда
хор уезжал, мчались к "Яру" на лихачах и парных "голубчиках", биржа которых
по ночам была у Купеческого клуба. "Похищение сабинянок" из клуба не разрешалось,
и певицам можно было уезжать со своими поклонниками только от "Яра".
Илья Ефимович Репин.
«Купец Калашников».
1868.
Во время сезона улица по обеим сторонам всю ночь напролет была уставлена
экипажами. Вправо от подъезда, до Глинищевского переулка , стояли собственные
купеческие запряжки, ожидавшие, нередко до утра, засидевшихся в клубе хозяев. Влево,
до Козицкого переулка, размещались сперва лихачи и за ними гремели бубенцами
парные с отлетом "голубчики" в своих окованных жестью трехместных санях.
Неизвестный художник.
«Портрет купца Ф. Ф. Гундорева».
Вторая половина XVIII века.
В корню - породистый рысак, а донская пристяжная - враспряжку, чтоб она, откинувшись
влево, в кольцо выгибалась, мордой к самой земле.
И лихачи и "голубчики" знали своих клубных седоков, и седоки знали своих лихачей и
"голубчиков" - прямо шли, садились и ехали. А то вызывались в клуб лихие тройки
от Ечкина или от Ухарского и, гремя бубенцами, несли веселые компании за заставу,
вслед за хором, уехавшим на парных долгушах-линейках.
И неслись по ухабам Тверской, иногда с песнями, загулявшие купцы. Молчаливые и
важные лихачи на тысячных рысаках перегонялись с парами и тройками.
- Эгей-гей, голубчики, грррабб-ят!
- раздавался любимый ямщицкий клич, оставшийся от разбойничьих времен на больших
дорогах и дико звучавший на сонной Тверской, где не только грабителей,
но и прохожих в ночной час не бывало.
Неизвестный художник.
«Портрет купчихи А. М. Гундоревой».
Вторая половина XVIII века.
Умчались к "Яру" подвыпившие за обедом любители "клубнички", картежники перебирались
в игорные залы, а за "обжорным" столом в ярко освещенной столовой продолжали
заседать гурманы, вернувшиеся после отдыха на мягких диванах и креслах гостиной,
придумывали и обдумывали разные заковыристые блюда на ужин, а накрахмаленный
повар в белом колпаке делал свои замечания и нередко одним словом разбивал кулинарные
фантазии, не считаясь с тем, что за столом сидела сплоченная компания именитого
московского купечества. А если приглашался какой-нибудь особенно почтенный гость,
то он только молча дивился и своего суждения иметь не мог.
Николай Дмитриевич Мыльников.
«Портрет купца».
1837.
Но однажды за столом завсегдатаев появился такой гость, которому даже повар не мог
сделать ни одного замечания, а только подобострастно записывал то, что гость говорил.
Он заказывал такие кушанья, что гурманы рты разевали и обжирались до утра.
Это был адвокат, еще молодой, но плотный мужчина, не уступавший по весу
сидевшим за столом. Недаром это был собиратель печатной и рукописной библиотеки
по кулинарии. Про него ходили стихи:
Видел я архив обжоры,
Он рецептов вкусно жрать
От Кавказа до Ижоры
За сто лет сумел собрать.
Пётр Семёнович Дрождин.
«Портрет купчихи в кокошнике».
1796.
"Вторничные" обеды были особенно многолюдны. Здесь отводили свою душу богачи-купцы,
питавшиеся всухомятку в своих амбарах и конторах, посылая в трактир к Арсентьичу
или в "сундучный ряд" за горячей ветчиной и белугой с хреном и красным уксусом,
а то просто покупая эти и другие закуски и жареные пирожки у разносчиков, снующих
по городским рядам и торговым амбарам Ильинки и Никольской.
- Пир-роги гор-ряч-чие!
Фирс Сергеевич Журавлёв.
«Купеческие поминки».
В другие дни недели купцы обедали у себя дома, в Замоскворечье и на Таганке,
где их ожидала супруга за самоваром и подавался обед, то постный, то скоромный,
но всегда жирный - произведение старой кухарки, не любившей вносить новшества
в меню, раз установленное много лет назад.
И вот по вторникам ездило это купечество обжираться в клуб.
Владимир Гиляровский. «Москва и москвичи».
Journal information